Владимир Гусев-Тульский. МОЙ ВЫБОРГ. 1952-1956
Я родился в 1948 году в г. Мурманске Когда мне было 4 года, отца перевели служить в город Выборг.
Этот город, также, как и Мурманск, лежал в развалинах, которые мы по-детски звали «разбитками». Жили мы на улице Крепостной в чудом уцелевшем двухэтажном 21-м доме. Комнатка была побольше, чем в Мурманске, и у нас с сестрою, наконец, появились собственные кроватки. В Мурманске я спал на обеденном столе, а старшая сестра Ира на стульях.
Самые яркие впечатления от Выборга – это прогулки с родителями по берегу Финского залива, в старинном парке Монрепо, зимою - катания с горок на финских санках.
Парк Монрепо у Финского залива.
С тех пор промчалось шесть десятков лет.
Как часто вижу в снах моих счастливых
Я тех, кого со мной давно уж нет.
Идём все вместе к пляжу по дорожке.
Я маленький, идти мне тяжело.
Я чувствую, из маминой ладошки
Бежит в мою ладонь любви тепло.
Дорожка солнцем ласковым залита.
Крик чаек, запах рыбы и воды.
У каменных скульптур носы отбиты,
А на стволах деревьев - пуль следы.
Мой город детства весь лежит в руинах,
Которые оставила война.
Но в парке обезврежены все мины,
И лижет берег ласково волна.
Туда приходят люди на рыбалку.
Летают чайки с криком над волной.
А я на пляже собираю гальку
И мама с Иркой рядышком со мной.
Отец с извечной пачкой Беломора,
Казался он всегда героем мне.
Сумеет позабыть ещё не скоро
Своих друзей, погибших на войне.
Оркестр играет вальс какой-то старый,
Там танцплощадка. Все идём мы к ней.
Как кружатся самозабвенно пары,-
Жизнь смерти оказалась вновь сильней!
Уж расцвели на клумбах маргаритки,
И я не вижу в том большой беды,
Что в парке у скульптур носы отбиты,
И на стволах деревьев - пуль следы!
Ещё мы часто ходили на кладбище. У многих наших знакомых умирали отцы от ран и контузий, полученных в боях. Вернувшись домой, победители, изувеченные войною, успевали совершить главное – оставить после себя потомство. На большее жизненных сил у них не хватало,- они уходили один за другим. Мы с соседками-вдовами ухаживали за их могилами. Каждая такая «прогулка» накапливала в моей душе все больше и больше необъяснимой грусти, от соприкосновения с чем-то волнующим и непонятным мне.
В Выборге у меня появилось много хороших друзей. Игрушек у нас было очень мало, но всевозможных игр и затей - бесчисленное множество.
Больше всего любили играть в войну. Но надо было кого-то побеждать, а «фашистами» становиться никто не хотел. Кто-то из взрослых научил нас делиться на «синих» и «зелёных» - так было никому не обидно.
Мы с детства знали имена героев.
Война для взрослых- страшная беда!
А нам казалась только лишь игрою,
Где побеждают русские всегда.
Послевоенных лет тяжёлых дети.
Как мать любили Родину свою.
Мы появились для того на свете,
Чтобы сменить отцов своих в строю.
В марте 1953 года умер Сталин.
Всё гудело, ревело и рыдало.
-Что это? - спросил я в ужасе у сестры Иры.
Ира была старше меня на целых 2 года и со знанием дела объяснила:
-Война! Снова фашисты напали!
Вокруг нас лежали одни лишь руины домов. Я решил, что теперь непременно разбомбят и нас и заревел, и зарыдал вместе со всею страной.
Родители запрещали нам забираться в разбитки, и потому они стали самым любимым местом наших игр. Однажды я попал в разрушенную комнату. Я увидел там две детские кроватки с полуистлевшими одеяльцами. На полу были разбросаны детские игрушки, а на стене, с обгоревшими обоями,- чудом сохранилась фотография чужого семейного счастья.
И вдруг, страшная мысль пришла мне в голову: Я понял, что тех детей с фотографии больше нет на свете, как нет уже отцов некоторых моих друзей.
И я подумал, что, точно также, может не стать на свете меня! И это показалось мне несправедливым:
Будут чайки летать над заливом и люди гулять в парке Монрепо, детишки зимою будут кататься на санках… А меня уже не будет!
Когда вернулся домой, со мною случилась истерика.
Мама поняла, в чём дело, и потом произошло то, что во многом определило сегодняшнее состояние моей души: Она рассказала о Господе, к которому после земной жизни приходят те, кто любят Его и верят Ему. Мама сказала, что Господь дарит всем, кто живёт честно, жизнь вечную.
Она очень просила меня никому не говорить о нашем с ней разговоре.
Тайна! Ей самой, дочери «врага народа», расстрелянного в ленинградской тюрьме «Кресты», терять было нечего. Но отец мой был старшим офицером и коммунистом.
И я хранил мамину тайну, как обещал. Но больше почему-то играть в войну мне не хотелось. |
Nekmcrbq
