2-й выпуск альманаха Речные плёсы

НОВИНКИ ЛИТЕРАТУРЫ ОСТРОВСКОГО КРАЯ 

РЕЧНЫЕ ПЛЁСЫ : литературный альманах. Вып. 2 / [ред. Т. П. Алексеева, А. С. Игнатенко]. - Псков : Псковский областной институт повышения квалификации работников образования, 2011. - 97 с. : ил.

Данный выпуск альманаха посвящен 670-летию первого упоминания г. Острова в летописи. В небольших художественных произведениях людей разного возраста и профессий, объединенных главной темой – любовью в малому городу, родному краю, которая проходит «красной нитью» в каждом произведении, содержится много исторических сведений, дополняющих не слишком богатый перечень публикаций об Острове, начиная с «тревожного лета 1341 года», от которого и идет отсчет истории нашего города.

                                                                                                                     В. А. Колесник

Из Предисловия В.А. Колесник к альманаху: "...Юрий Мурадян трогательным повествованием о прекрасном порховском пареньке, рядовом Владимире Владимировиче Архипове, дополняет страницы биографий геройски погибших 1 марта 2000 года воинов 6-й роты 104-го полка 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии. Поучительное описание островским учителем событий в рассказе "Володя" тонко раскрывает профессионализм Учителя и гуманизм его взаимоотношений с Учеником, которые и формируют Человека и Гражданина, способного с детства испытывать ученическое чувство долга, ставшей основой выполнения воинского долга в Аргунском ущелье ценой собственной жизни, и показывает актуальную для сегодняшнего дня проблему несоответствия оценки учительского труда его общественной полезности и значимости, более подробно раскрытую в стихотворении "Учителям"..."

Юрий Мурадян 

                                                             ВОЛОДЯ

                                                              Рассказ

В дверь кабинета директора осторожно постучали.

- Гентольч, можно? – в проеме двери образовалось  смущенное веснушчатое личико.

- Что тебе, Володя?

- Гентольч, а можно в теннис поиграть? Мы тут аккуратно… я прослежу.

- Бери, бери, Володя, инвентарь.

- Вот сдоба-то[1]! – обрадовался мальчишка.

- Только, чур, не шуметь и не ругаться, - предупредил Геннадий Анатольевич, и щупленький мальчишка лет одиннадцати в темно-сером школьном костюмчике осторожно, точно в музей хрусталя, вошел в кабинет.

- Здрасьте, - сказал он посетителю - мужчине, сидевшему за столом напротив Рузанова и писавшему что-то на листе бумаги.

Незнакомец отозвался приветствием.

- Вот, Георгий Николаевич, один из ваших учеников – Володя,  пятый класс, - улыбнулся директор. – Прошу, как говорится, любить и жаловать. Володя, как бабуля?

- Спасибо, Гентольч, поправляется. – Мальчик бросил на нового учителя быстрый любопытный взгляд, взял с соседнего стола две ракетки, оранжевый теннисный шарик и вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь.

- Хороший парнишка. Вы к нему присмотритесь. У него по вашим предметам - четвёрки и пятёрки.

  Георгий Николаевич протянул Рузанову листок с заявлением. Директор быстро просмотрел его, размашистым почерком начертал резолюцию, отложил лист в сторону, поднялся и крепко пожал руку новому учителю.

- Ну что, думаю, сработаемся. Обязанности организатора вам знакомы, с ребятами поладите, опыт у вас, я смотрю, достаточный. Обустраивайтесь. А с понедельника приступайте к своим обязанностям. Успеха!

  Обустраивались до позднего вечера. Семье нового учителя выделили две комнаты в учительском общежитии, которое на поверку оказалось длинной избой с одним входом, общим коридором и рядом комнат по левую руку.

Холод, скрипучие половицы, обшарпанные обои, наклеенные поверх бревенчатых стен, куски порыжевшей ваты, торчавшие из-под бумажных наклеек на окнах, крупные щели в полу, забитые серым мусором, – все эти приметы новой, переселенческой жизни расстроили приезжих и неизбежно заставили мысленно сравнивать с тем, что было оставлено там, дома, за три тысячи километров от этой старинной порховской деревни, ровесницы Москвы.

Да, там, в восточной республике с ее новоприобретенным суверенитетом ожидала перспектива стать директором самого крупного в родном городе профессионально-технического училища и получить, наконец, свою трехкомнатную квартиру еще до наступления нового, 1991 года. Решение отказаться от всего этого и переехать в Россию, неожиданно твердое даже для самого себя, было подспудным душевным откликом на нечто новое, тревожащее, пока еще только витавшее в воздухе, но за которым предвиделось что-то неминуемое грозное.

Весело трещали дрова в стояке, в комнате было уже достаточно тепло, чтобы снять с себя верхнюю одежду. Дочери, шумно и бестолково помогавшие родителям в уборке комнат, уже спали. Свет был погашен, и по комнате пробегали отблески огня от топившейся печи. Георгий Николаевич с женой присели у окна. Каждый думал о своём. За стеклом в январской темени, за чахленькими деревцами вишен угадывалось сероватое полотно шоссе.

- Вот она, седая древность! - вполголоса произнес Георгий Николаевич. - По этой дороге шли из Новгорода на Псков войска Александра Невского … да, почти семьсот пятьдесят лет тому назад. По ней же туда, - он мотнул головой в правый угол комнаты, - в 1510 году, из Пскова в Москву через Новгород и Тверь повезли вечевой колокол, и наступил конец Псковской вечевой республике. Да и Иван Грозный после кровавого усмирения Новгорода в 1570 году тоже, скорее всего, по этой дороге ехал в Псков, чтобы…

- Скорее бы уже контейнер пришёл, - печально вздохнула жена…

Георгий Николаевич надел куртку, взял со стола пачку сигарет и вышел в коридор. Медленно шагая, по скользким половицам тускло освещенного коридора, ступил на крыльцо. На улице было холодно: к ночи мороз усилился, небо было звездным. Он торопливо закурил, надел рукавицы, затем повернул направо и вышел к шоссе. Остановился на обочине. Оглянулся. Окна общежития были темны: в учительском доме они пока были одни: соседи - холостая учительская молодежь - по случаю зимних каникул были еще в отъезде и под теплым родительским кровом считали последние беззаботные дни. «Приедут, скорее всего, в воскресенье, - подумал Георгий Николаевич, - может быть, даже к вечеру». В окне их комнаты в безумной пляске метались огоньки. «Надо будет еще дров подложить». Георгий Николаевич повернулся к шоссе.

Справа виднелась серая громада бывшего купеческого дома. Слева, за стеной старинного складского помещения, в глубине заснеженной поляны, угадывались светлые ажурные решетки кладбищенской ограды. Странно, но близость погоста здесь не пугала, хотя с детства довольно долго одним из самых настойчивых ночных фантомов  было как раз видение мусульманского кладбища - с серыми бетонными надгробиями, испещренными арабской вязью, и столбиками сусликов на грязно-желтых, кое-где провалившихся могильных холмиках…

Вернувшись в комнату, он подложил дров в печку, подождал, пока они разгорелись, затем осторожно задвинул шибер. Жена уже спала.

*  *  *

Наутро, когда девочки еще спали, а супруга возилась с завтраком в соседней комнате, приспособленной под кухню и столовую, Георгий Николаевич направился в школу, чтобы переговорить с завучем.

Школа ему понравилась еще в первый день приезда в Дубровно, когда он предварительно договаривался с директором о работе. Аккуратное, свежевыкрашенное и выбеленное двухэтажное здание с интернатом, со своей котельной – новостройка, сданная в эксплуатацию в начале учебного года, – школа выгодно отличалась от прочих, довольно скучных строений деревни. Учеников, правда, было не так уж много – всего семьдесят с лишним человек. Половину составляли дубровенские ребятишки, остальные ежедневно приезжали из окрестных деревень на рейсовом автобусе или жили до наступления выходных в школьном интернате.

Заведующей учебной частью оказалась красивая пожилая дородная женщина. Вера Александровна, встав из-за стола, радушно приветствовала нового учителя. Странно, но в ее присутствии Георгий Николаевич почувствовал себя легко и непринужденно, точно общался с хорошо и давно знакомым человеком.

- Как устроились, коллега?

- Спасибо, ничего. 

- Конечно, общежитие у нас не дворец. Прямо скажу, трудновато вам придется. Но ведь это временное жильё. Летом, как обещает Геннадий Анатольевич, вам построят новый дом, и всё будет по-другому. Деревня у нас замечательная, старинная, места живописные, грибные да ягодные – летом оцените в полной мере. И потом, у нас замечательный педагогический коллектив, хорошие ребята, я думаю, что вам обязательно понравятся наши ребята. Вот взять хотя бы пятый класс, в котором вы будете вести уроки словесности, там у нас две звёздочки – Володя и Лола. Умницы, очень активные и любознательные ребятишки. Надя, та, конечно, слабее успевает, но дисциплинированна, послушна, старательна, у неё лучший почерк в классе. Только Коля может хлопот доставить – этот товарищ постоянно вертится в классе, слушает вполуха, знаниями, естественно, не блещет. Но думаю: к любому ребенку можно найти ключик, если захотеть. Не так ли?

- Постараюсь, Вера Александровна.

- Ну что ж, успехов вам. Заходите, всегда буду рада вам помочь. Всего доброго!

  *  *  *

Первым был урок русского языка в пятом классе. Пока директор Рузанов знакомил ребят с новым учителем, ученики с интересом разглядывали Георгия Николаевича – он, в свою очередь, изучал ребят.

За первой партой, напротив учительского стола сидел Володя. Умные серые глаза его светились доброжелательной улыбкой. Прямая спина, руки, положенные одна на другую перед собой – всё говорило о том, что мальчик готов внимательно слушать учителя.  Следом за ним было место  Лолы, кареглазой смуглой девочки; в едва угадываемой улыбке на её красивом личике сквозила некоторая доля кокетства. Напротив Лолы, за второй партой в правом ряду, разместилась Надя. В отличие от первых двух учеников, её правильная осанка больше говорила о некоторой напряжённости, чем о концентрации внимания. Перед ней, за первой партой в правом ряду сидел Коля. За все время, пока говорил Геннадий Анатольевич, этот шустроглазый мальчишка, точно посаженный на шарниры китайский болванчик, успел несколько раз сменить положение за партой и сейчас, после очередного замечания директора, пытался сесть правильно, впрочем, явно ненадолго.

Учитель объявил, что сегодня на уроке он намерен провести диагностический диктант, так как ему хотелось бы увидеть уровень грамотности каждого ученика.

Вот сдоба-то! – восхищённо выдохнул Володя. Ему явно нравилось писать диктанты.

Георгий Николаевич раздал листочки, продиктовал титульные данные и велел отложить листочки в сторону, пока он будет знакомить ребят с текстом. Четыре пары внимательных глаз следили за учителем, улавливая слова текста чуткими, тренированными ушами - учитель видел, как Надя напряженно шевелила губами, проговаривая слова про себя. Коля взялся было в начале чтения внимать учителю, но очень скоро отвлекся.

  Начался диктант…

Урок литературы был посвящён  жизни и творчеству М.Ю.Лермонтова. Георгий Николаевич рассказал биографию поэта, прочёл наизусть отрывки из его произведений, а когда речь зашла о стихотворении «Бородино», немного углубился в историю Отечественной войны 1812 года, напомнил басню И.А.Крылова «Волк на псарне».

Его слушали внимательно, только Володя иногда вставлял вполголоса свое неизменное «Вот сдоба-то!». Даже Коля, усиленно стараясь сидеть спокойно,  вслушивался в слова учителя.

- А сейчас мы с вами попытаемся выразительно прочесть отрывки из стихотворения «Бородино».

Когда в конце урока Георгий Николаевич заканчивал писать на доске домашнее задание: «К среде выучить наизусть стихотворение «Бородино»», услышал за спиной Володино «Вот сдоба-то!»

  После уроков, недалеко от шоссе они встретились  вновь. Мальчик приветливо помахал учителю рукой.

  - Далеко собрался, Володя?

  - Домой, в Вязки. Я здесь у бабушки в Вязках живу.

  - А далеко ли отсюда Вязки?

  - Наверное, километра два будет от Дубровно.

  - Счастливого пути тебе, Володя!

  - До свидания, Георгий Николаевич!

  Коля явно «вошёл в образ» и никого вокруг не замечал. Наклонив голову, широко раскинув руки и покачивая ими на ходу, он носился по длинному коридору интерната, изображая истребитель, заходящий на посадку. На очередном вираже «истребитель» со всего маху уткнулся в живот Георгия Николаевича.

  - Ой, здрасьте! Извините, я вас не заметил.

  - А вот тебя, дружок, трудно было не заметить. А я ведь к тебе, Коля, в гости пожаловал. Не ждал? Проводи-ка меня в свою комнату.

  Нетрудно было определить, где стояла кровать непоседы. Постель была смята, на подушку брошена куртка, из-под кровати выглядывал корешок учебника математики, посредине комнаты валялся раскрытый портфель.

  Учитель нахмурился. Почувствовав недоброе, Коля метнулся к кровати и в полминуты  привёл всё в относительный порядок: постель была заправлена, куртка повешена в шкаф для одежды, портфель закрыт и спрятан в тумбочку. Мальчишка стоял и ждал, что будет дальше.

  - Возьми портфель и ступай за мной.

  Они прошли в комнату для выполнения домашних заданий, и Георгий Николаевич плотно закрыл за собой дверь, дав понять обитателям интерната, чтобы их никто не тревожил…

  Через полтора часа дверь распахнулась, и в коридор вышел Коля. Выглядел он изрядно уставшим, глаза слипались. Подойдя к воспитательнице, он чуть слышно произнес:

  - Александра Дмитриевна, уроки я сделал. Георгий Николаевич проверил.

И, поворачивая в свою комнату, добавил:

- Извините меня…

*  *  *

- Скажи-ка, дядя, ведь недаром

Москва, спалённая пожаром,

Французу отдана?

Ведь были ж схватки боевые,

Да, говорят, еще какие!..

  Как и предвидел Георгий Николаевич, первым читать «Бородино» вызвался Володя. Читал он с выражением звонким и чистым голосом,  но от волнения поначалу слегка торопился, кое-где запинался, однако подсказывать и поправлять его не приходилось. Ребята слушали его внимательно: Лола, подперев кулачками щёки, не отводила от него глаз; Надя, шевеля бледными губами, мысленно проговаривала вслед за ним строчки стихотворения. Даже Коля, непоседа Коля, уставившись в какую-то незримую точку над классной доской и долгими минутами не сводя с неё глаз, вслушивался в бессмертные строки Лермонтова, видимо, пытаясь представить себе незабываемо-страшные картины Бородинского сражения.

  …В дыму огонь блестел,

  Звучал булат, картечь визжала,

  Рука бойцов колоть устала,

  И ядрам пролетать мешала

  Гора кровавых тел…

  «Молодец, Володя. Сразу видно - паренёк с характером: явно всё стихотворение выучил. Просто молодец», - подумал Георгий Николаевич.

  Мальчик закончил читать и смотрел на учителя, ожидая его оценки.

  - Ну что мне сказать, Володя?! Ты, конечно же, блестяще справился с заданием. Ты не только выучил всё стихотворение, но и прочёл его с огоньком, выразительно, почти без запинок. Поэтому мы слушали тебя внимательно. Мне остается только поблагодарить тебя за работу и поставить заслуженную  «пятерку». Я надеюсь, что и остальные ребята порадуют своим чтением.

  Лола и Надя прочли только часть стихотворения, но их чтение не шло ни в какое сравнение с Володиным. Лола – чего от неё учитель никак не ожидал - умудрилась поставить неправильное ударение в слове отдали, отчего вся строка не  «прозвучала»:  не было выделено важное ключевое слово. У Нади чтение получилось довольно бесцветным, бесплотным. Непоседа ёрзал на своём месте, ожидая вызова к доске, но учитель решил дать ему шанс, объявив, что всех спросить не успеет.

  - Ребята, - начал Георгий Николаевич, поглядывая больше на Лолу и Володю, - как вы думаете, что хотел сказать Лермонтов этой строкой: «…Богатыри – не вы»?

  Володя мгновенно всплеснул правой рукой. 

  - Итак, слушаем твою версию, Володя.

  - А это ничего, что мы вчера с бабушкой как раз про эти слова говорили?

  - Это даже замечательно, Володя. Итак?

  - Мы с бабушкой так рассудили: старый солдат упрекает молодого: мол, таких лихих героев, какие раньше сражались за Москву на Бородинском поле, теперь не найдёшь среди молодых. Так я понимаю эти слова. Вот только…

  - Что, Володя?

  - Бабушка моя с этим не согласна. Она говорит, что в тяжёлое время, ну, когда война, когда надо свою землю защитить, многие становятся лихими героями, и особенно из молодых. Ей дедушка как-то рассказывал про двоих друзей, что у них в деревне жили. Это еще до войны было.  Они были друзьями не-разлей-вода, вот только горазд [2] сильно озоровали: то напьются и драку в клубе затеют во время танцев, то у старенького сторожа сельмага, когда он спит, из рук ружье утянут, а вместо него палку приладят. А еще они у одной бабки ночью всю капусту выбрали и в соседней деревне на самогон сменяли. Так что этих мальцев[3] даже судить хотели. А тут война… В общем,  пошли они на войну и стали там героями. Про них даже в газете армейской напечатали. Они артиллеристами были. В газете про них написали, что они вдвоем из одной пушки подбили восемь танков, и сами погибли. Так дедушка рассказывал. Он сам ту газетку читал.

  - Всё верно, Володя, молодец, садись. Полностью с тобой и твоей бабушкой согласен. В лихую военную пору, действительно, многие молодые ребята становились героями, когда речь шла о защите Родины, родного очага, детей. Вот только очень не хотелось бы, чтобы молодым людям приходилось когда-нибудь в будущем становиться героями на полях сражений. Пусть никогда не будет войн…

  Георгий Николаевич замолчал, думая о том, что, к сожалению, сейчас на всем огромном пространстве бывшего Советского Союза, то тут, то там развязываются войны, и в прошлом братские народы становятся смертельными врагами…

  - И что же, выходит, Лермонтов был не прав? – Это Надя решилась-таки включиться в обсуждение.

  - А Лермонтов ли это говорит, Надя?

  Надя засомневалась, потом взглянула в учебник, пошевелила губами:

  - Да нет, как будто… Это старый солдат молодому говорит.

  - Именно так. Это речь ветерана, обращённая к молодому солдату. И поэт очень достоверно изобразил этого бывалого солдата. Он вложил в его уста довольно  характерное для пожилых людей высказывание. А давайте, ребята, проведём эксперимент. Я начну фразу, а вы продолжите. Договорились?

  - Вот сдоба-то!

  - Итак, я начинаю: «Что за молодежь пошла…»

  - …вот в наше время…» - мгновенно включился Володя. – Так моя бабушка обычно говорит!

  - А мой отец обычно говорит: «В наше время молодежь была лучше»! – воскликнула Лола.

  - Вот теперь и сравните, что говорят современные пожилые люди о молодежи, а что - старый солдат в «Бородино», и сделайте вывод.

  - Да, были люди в наше время,

  Не то, что нынешнее племя:

  Богатыри – не вы…

  - И потом учтите следующее: самому поэту во время написания этого стихотворения было всего двадцать три года, - продолжал учитель, - по сути, молодой человек. И ещё он был храбрым воином, участвовал в военных действиях на Кавказе и совершал героические поступки.

  - Так он тоже на войне был? – спросила Надя, оживляясь.

  - Был, и не раз рисковал своей жизнью. Но об этой войне мы поговорим на следующем уроке. Ну а сейчас запишите домашнее задание…

  - Ну как вам наши пятиклассники? – спросила Вера Александровна во время большой перемены.

  - Замечательные ребята. Живые, непосредственные, историей интересуются. И самое главное: горит в их глазах огонек, не утрачен интерес к учебе. Даже Коля способен зажечься. Хочется, конечно, прежде всего, выделить Володю. Как замечательно он прочел наизусть «Бородино»! И выводы умные делает. Я ему предложил участвовать в районном конкурсе чтецов. Возлагаю на него большие надежды.

  - Ну что ж, очень рада за вас, коллега. Кстати, я тут случайно разговор пятиклашек услышала. О вас речь шла. Хорошо отзываются. Так что дерзайте. Успехов!

    *  * *

  …Грузия и Северный Азербайджан, вошедшие в состав России, были отделены от её основной территории Кавказскими горами, населёнными воинственными горскими народностями. Горцы совершали набеги на земли, признавшие власть России, и перекрывали дорогу к Закавказью. Долгой и кровопролитной была война между горцами и регулярными царскими войсками. Длилась она сорок семь лет. В этой войне принимали участие и наши выдающиеся литераторы – Михаил Юрьевич Лермонтов и Лев Николаевич Толстой.

Ребята внимательно слушали рассказ учителя, пытаясь освоить новые для себя реалии и уловить суть исторических событий. Они пока еще плохо представляли себе географию России, и Кавказ был для них таким же неведомым экзотическим местом, как Гавайи или Фиджи. Никто из них никогда не бывал в краю, воспетом Лермонтовым, даже Лола, девочка-чеченка, родившаяся уже здесь, в деревне со старинным названием Загоска[4].

- В старших классах вы обязательно познакомитесь с романом  М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени» и повестью Л.Н. Толстого «Хаджи-Мурат», в которых изображены те далекие трагические события. А сегодня мы с вами послушаем в исполнении наших мальчиков «Казачью колыбельную песню» М.Ю.Лермонтова, в которой тоже нашли отражение грозные события Кавказской войны. Первым наизусть будет читать Коля.

Но Коля попросил предоставить ему «тайм-аут», заявив, что ему нужно еще раз повторить «Песню». Георгий Николаевич покачал головой, и к доске вышел Володя.

  Спи, младенец мой прекрасный,

  Баюшки-баю.

  Тихо смотрит месяц ясный

  В колыбель твою…

Читал Володя хорошо – рекомендации учителя не пропали даром. Звонкий мальчишеский голос звучал вдохновенно и свежо, завораживал слушателей своей искренностью и чистотой. На этот раз он не торопился и не запинался – не объёмное «Бородино» все-таки. Георгий Николаевич поневоле заслушался, но по мере приближения ко второй строфе, таившей нелицеприятную национальную оценку, ощутил смутное беспокойство: самым внимательным слушателем в классе была Лола.

  По камням струится Терек,

  Плещет мутный вал;

  Злой  чечен ползет на берег,

  Точит свой кинжал… 

На лице Лолы не дрогнул ни один мускул – учитель облегченно вздохнул.   

…Дам тебе я на дорогу

  Образок святой:

  Ты его, моляся богу,

  Ставь перед собой…

«Тайм-аут» лишь в какой-то степени помог Коле, но начиная со второй строфы обнаружилось, что текст так и не был им твёрдо заучен: он часто запинался, путал порядок слов, начинал неумело импровизировать.

- Не буду я тебе ничего говорить. Сам себя оцени, - расстроено проговорил Георгий Николаевич.- и оценку тоже сам себе выбери.

- Я выучу, я хорошо прочитаю! Как Володя. Честное слово!

- Ладно,- подумав, произнёс учитель.- Вечером жди в гости. Проверю, как ты своё слово держишь.

Коля своё слово сдержал.

    *  *  *

  Шли недели, месяцы, полные напряжённого труда в должности организатора воспитательной работы и учителя, и кроме того, - общественные  нагрузки, домашние хлопоты. Георгий Николаевич и его семья прижились в деревне, появились новые знакомые. 

С наступлением весны, особенно в мае, новосёлы в полной мере смогли оценить красоту и живописность старинного русского села. Природа радовала разнообразием цветов и трав. Особенно красивый вид открывался напротив учительского общежития, за шоссе: вниз по пологому обрыву сбегали изумрудные поляны, покрытые одуванчиками и купальницами, неширокая речушка Усоха серебристой змейкой скользила по открывавшемуся раздолью.

Вечерами в кустах через дорогу затевали свой необыкновенный концерт соловьи, и под натиском их чистого пения отступали прочь тягостные думы, тоскливые мысли о далеком родном крае, уступая место надеждам на лучшее будущее. Семья жила ожиданием постройки нового дома.

  А потом… надежды стали тускнеть. Постройка дома откладывалась на более поздний срок, на осень, и Георгий Николаевич подумал, что за осенью наступает зима – не самое удобное время, чтобы перевезти привыкшего к жизни в теплых краях восьмидесятилетнего старика отца: не остается времени для акклиматизации. Но и это было ещё не всё. Начиная с апреля, директор стал поговаривать о том, что, возможно, новый дом придется поделить на две половины, в одной из которых поселятся две молоденькие незамужние учительницы. К июню эти планы приобрели определенный характер, став причиной осознанного решения: перебраться на новое место жительства.

  Уезжали в начале августа. Школа и новый дом нашлись в деревне соседнего района. Георгия Николаевича с супругой ожидали там с нетерпением – учителя русского языка и заведующую детским садом, да еще с двумя детьми школьного возраста! Даже две колхозные машины сразу выделили для перевозки домашнего имущества. Грузить помогали соседи, пришел помочь и пятиклассник Володя

  У Георгия Николаевича с парнишкой сложились добрые и доверительные отношения. Они часто беседовали после уроков, обсуждая волновавшие мальчика окололитературные и житейские темы. Володя был не по годам серьезен, ответственен, рассуждал солидно, по-взрослому, и еще ему нравилось, что взрослый человек воспринимает его  равным собеседником. Не раз мальчик был в гостях у учителя, пробовал экзотические варенья из айвы, инжира, винограда, а Георгий Николаевич неизменно дарил мальчику заинтересовавшие его книжки.

  - Мне жаль, что мы расстаемся, Володя, –учитель дипломатично промолчал о причинах отъезда. – Передавай привет ребятам и скажи, что я их никогда не забуду.

  - А, может быть, еще передумаете, Георгий Николаевич?

  - Нет, Володя, остаться никак не могу. Нас уже ждут.

  - Мы еще встретимся? Вы будет к нам приезжать?

  - Очень на это надеюсь…

    *  *  *

Они больше не встретились. Никогда…

Первого марта двухтысячного года гвардии рядовой Владимир Владимирович Архипов, гранатометчик 6-й роты 104-го полка 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии геройски погиб при выполнении специального задания в Аргунском ущелье и награжден орденом Мужества за мужество и героизм, проявленные в бою с террористами на территории Северного Кавказа.

В июле 2009 года Георгий Николаевич побывал на воинском кладбище города Порхова и положил букет ярко-красных тюльпанов на могилу Володи. В памяти возник образ худенького паренька с веснушчатым лицом и вдумчивыми серыми глазами. Учитель стоял, склонив голову и с сожалением думая о том, что он так и не увидел Володю взрослым. «А что бы это изменило?»

Вздохнув, он извлёк из внутреннего кармана блокнот и написал на нем  четыре слова. Затем аккуратно вырвал листок, положил его под букет, выпрямился и пошёл прочь, не оглядываясь.

Подул ветерок, начинал накрапывать летний дождь. Его мелкие капли осторожно пригибали к земле края намокшего листка бумаги, на котором было написано: «Спи, младенец мой прекрасный…»   

                                                                                                                     2011 год  

[1] Сдоба (диалектное) – здесь: здорово, замечательно.

[2] Горазд (диалектное) – очень.

[3] Малец (диалектное) – парень.

[4]Загоска (древнерусское) – кукушка.

                                                        СТИХОТВОРЕНИЯ

                                                               УЧИТЕЛЯМ

 О, как горьки учительства  труды!

 Для  всех  неосязаемы, незримы,

  Дадут  они  нескорые  плоды

  Через  года, что вскачь промчатся мимо.

  Слова-антонимы: учитель  и  покой.

  Учителя  не  ведают  покоя.

  Дают  невежеству  ежеурочный  бой,

  Победы  оставляя  за  собою.

  Труд-подвиг -  если можно с ним сравнить,

  Но  только  кто  рискнёт  назвать  геройским

  Труд,  за  который  платою  одни

  Гроши, болезни, горечь  и  расстройство?

  Ахматова, Гагарин, Роднина,

  Толстой, Суворов, Сахаров, Потемкин –

  Нам  всем  известны  эти  имена –

  Учителей  их  помнят  ли  потомки?

  Ответственна  учительства  стезя,

  А  труд  всегда  в  грядущее  нацелен.

  Но  пользу  несомненную  неся,

  Неоценимый  труд их  обесценен.

  Учитель  погрязает  в  нищете,

  Не  для  него  Канары  и  Канада.

  И  вместе  с  мыслью  о  духовной  красоте

  Мысль  о  насущном  хлебе  ходит  рядом.

  В  счет  не  идут  ни  цель, ни  мастерство,

  Не  окупаются  душевные  затраты.

  Предназначение  высокое  его

  Оценено нижайшею  зарплатой.

  Но пусть горьки  учительства  труды,

  Для  всех  неосязаемы, незримы,

  Дадут  они  нескорые  плоды,

  И будут то  прекрасные  плоды,

  И  годы  зря  не  пронесутся  мимо!

                ЦВЕТОПАД

  Цветопад, цветопад, цветопад…

  Отцветает  в  садочке  неслышно,

  Подвенечный  роняя  наряд,

  Тонкостанная  девица  вишня.

- 994 - 2

yandamur 13.10.2014 16:47

Посмотрите страницы «Новости» в соседних населенных пунктах:

деревня Шашки

Новости СМИ вашего родного края (с сайта pskov.aif.ru):

ДОБАВЬТЕ КОММЕНТАРИЙ от имени «Гостя» или Войдите на uistoka.ru

Поддержите наш проект! Вступайте в социальные группы "У истока"